У Тин Маунг (U Thin Maung), член Антикоррупционной Комиссии Мьянмы (Myanmar’s anti-corruption commission) дал интервью изданию The Irrawaddy, в котором рассказал об успехах борцов с коррупцией за прошедшие с момента основания ведомства три года, а также о сложностях битвы с глубоко укоренившимся злом.
Антикоррупционная комиссия была образована в феврале 2014 года бывшим руководством страны при правившем тогда президенте У Теин Сейне (U Thein Sein), и ее главной задачей стало внедрение нового Антикоррупционного Закона (Anti-Corruption Law). В марте этого года закончился отпущенный законодательством Мьянмы срок работы сотрудников ведомства, однако новое правительство пока не назначило их преемников, поэтому комиссия работает в штатном режиме.
Семидесятилетний У Тин Маунг сравнил низкие зарплаты чиновников с высокими ценами на главные товары продуктовой корзины, объясняя, что именно в этом причина неискоренимой коррупции государственного сектора.
Как сильно мешает коррупция развитию страны?
Ничего нельзя сделать, пока есть коррупция. Когда я жил в Австралии, учился в магистратуре на экономиста, профессор, читавший Экономику Развития, попросил нас на первой лекции идентифицировать объединяющую развивающиеся страны характеристику. Профессор сам ответил на вопрос и сказал: “Коррупция”. Коррупция является главной отличительной чертой бедных стран.
Пока существует коррупция, ничего нельзя сделать так, как это должно быть сделано, ничего нельзя сделать в тех временных рамках, в которых это было запланировано, и, к тому же, к людям будет несправедливое отношение. Но коррупция существует с древних времен. Я бы сказал, что все только усугубилось, причем во всем мире. По результатам исследования 2000 года, ежегодные потери мировой экономики из-за коррупции оценивались в $1 триллион, что равнялось совокупной стоимости проектов Всемирной Организации Здравоохранения по вакцинации детей в 72 развивающихся странах. Однако, к 2015 году, этот показатель достиг $2 триллионов. Это доказывает, что коррупция никуда не исчезла, хотя большое количество стран улучшили свои показатели согласно индексу восприятия коррупции Трансперенси Интернэшнл. В 2012 году Мьянма занимала в этом рейтинге 172-ое место из 176 возможных, а в 2016 году, – 136-ое. Однако, эти результаты соответствуют их критериям. Даже в Сингапуре, где проводится политика нулевой терпимости ко взяточничеству, существуют взяткодатели и те, кто берет взятки, и с ними разбираются правоохранительные органы.
Невозможно быть свободными от коррупции?
Пока люди не поборют собственную жадность, это невозможно. Когда мы говорим о борьбе с коррупцией, имеется в виду снижение ее уровня на столько, на сколько это возможно.
Что сделала комиссия за три с половиной года работы?
Мы провели расследования по более, чем 40 делам, отобрав их из 3572 поступивших к нам жалоб. Мы не можем проводить расследования на основании всех жалобных писем, которые мы получаем По закону существует ограничение, согласно которому те, кто пишут нам жалобы, должны предоставить доказательства [коррупции]. Без этого мы не можем начать расследование. Другой проблемой является то, что мы не можем беспокоить судебную систему. Если по данному делу ведется судебное разбирательство, мы не можем вмешиваться в него. Однако, если есть доказательства того, что судья или адвокат берут взятки, тогда мы начинаем расследование.
Если письма были направлены Государственному Советнику (State Counselor’s Office), Президенту (President’s Office) или министерствам, а мы получили копию, то мы не можем сами начать расследование. Мы должны ждать инструкции от соответствующих министерств.
Комиссия также не может заниматься рассмотрением дел, имевших место до принятия закона [Антикоррупционный Закон от 2013 года]. Подобными делами занимается Бюро Специальных Расследований (Bureau of Special Investigation).
Письма, в которых нет полноты информации о сути жалобы, отметаются, поскольку мы не можем переписываться с авторами и разбираться, существует ли на самом деле пострадавший или нет. В некоторых случаях мы передаем письма напрямую региональным правительствам или руководству штата или соответствующим министерствам, если считаем, что они смогут разобраться с этой проблемой быстрее и эффективнее.
Может ли комиссия наказывать взяткодателей?
Это спорный момент.Сейчас взяткодатели пишут жалобы на тех, кто принял от них взятки. Если мы выясняем, что это правда, мы принимаем меры, и взяткодатели становятся свидетелями со стороны государства в суде. Однако злоумышленники всегда просят суд объявить взяткодателей такими же злоумышленниками.
По закону определение коррупции включает в себя дачу, принятие, получение или попытку получения предложения, обещания или обсуждения.
Но существует два типа взяткодателей: те, кого под давлением заставили дать взятку и те, кто сам готов давать, чтобы получить некие преимущества.
Те, кого силой или угрозами заставляют давать взятки, невиновны. Было одно дело, где мы привлекли к ответственности взяткодателя. Адвоката посадили в тюрьму за попытку подкупить судью, чтобы выиграть дело.
Однако, если мы начнем наказывать всех взяткодателей, я не думаю, что кто-либо будет писать жалобы, так как они будут бояться, что тоже попадут за решетку.
С какими ограничениями или сложностями сталкивается комиссия в ходе антикоррупционной борьбы?
[Сложности возникают] внутри правового процесса. Если мы выясняем, что коррупция есть, после завершения расследования, основанного на жалобе или открытого по приказу президента или спикеров парламента, мы открываем дело. Согласно Антикоррупционному Закону, обвиненного можно моментально арестовать, и выход под залог ему не положен. Но чтобы арестовать госчиновников, когда они еще работают, нам нужно заранее получить разрешение главы департамента министерства, этого требует закон о госслужбе. И получить письмо от главы департамента о том, что он или она не возражает против ареста, это занимает минимум одну-две недели. Таким образом, обвиненный успевает сбежать.
На данный момент, пятерым удалось сбежать, включая обвиненных судей. Если такое происходит, мы объявляем их беглецами и передаем дело в Министерство Внутренних Дел (Ministry of Home Affairs), которое может выдать ордер на арест. Мы смогли поймать и арестовать только одного беглеца.
При новом правительстве было раскрыто хищение бывшим министром крупной суммы из регионального фонда развития округа Магуэ (Magwe Region). Есть ли еще похожие на это дела?
Дело о хищении в Магуэ не было передано в комиссию. Оно выросло из вопросов законодателя в парламенте. Мы пока не получали дел, в которых фигурировали бы подобные суммы. Самое крупное дело касалось бывшего заместителя постоянного секретаря внутренних дел У Пионе Чо (U Pyone Cho) и еще пятерых подозреваемых. (У Пионе Чо сейчас является секретарем правительства штата Карен (Karen State). Его обвинили в участии в скандальной продаже участка земли в Янгоне (Yangon), по оценкам стоившего 100 млн кьятов (примерно $73 335), в то время, как он находился в должности заместителя постоянного секретаря министерства внутренних дел при Гене Ко Ко (Gen Ko Ko) в 2015 году).
Это дело было крупнейшим с момента основания комиссии в том, что касается суммы ущерба, а также уровня государственной должности обвиняемого.
Что вы считаете самой эффективной мерой, направленной против коррупции госчиновников?
Самым главным является то, что чиновники должны быть абсолютно довольны своей жизнью на государственной службе. А для того, чтобы быть счастливыми, они не должны беспокоиться о том, что они будут есть. Еще одним фактором является атмосфера. Мы должны создать для них благоприятную среду, где они смогут спокойно работать. Если им гарантировать успешную карьеру, они будут усиленно трудиться. Когда мы были чиновниками, мы могли угадать, на какой пост нас назначат, исходя из нашего опыта работы. Но теперь все по-другому.
Еще один момент состоит в том, что в других странах они повышали зарплаты госслужащим с учетом инфляции и индекса потребительских цен. Но пока мы не можем этого сделать.
Если сравнивать с предыдущей администрацией, увидели ли вы улучшения при правлении Национальной Лиги за Демократию (National League for Democracy или NLD)? В интервью изданию Channel News Asia государственный советник Аун Сан Су Чжи (Daw Aung San Suu Kyi) сказала, что для нее в первые девять месяцев правления самой лучшей новостью стал тот факт, что ее министры оказались не коррумпированными.
Мы пока не нашли доказательств и не получили отчетов о коррупции среди министров Национальной Лиги за Демократию, что является прогрессом по отношению к предыдущей администрации, в адрес которой звучали подобные обвинения. Я надеюсь, что ситуация останется прежней.
С момента прихода к власти правительство NLD сообщило о двух приоритетных задачах: мир и свободное от коррупции правительство. Они анонсировали директивы системы госзакупок для всех министерств вскоре после прихода к власти в марте 2016 года, и сделали их общедоступными. Ранее не существовало подобного мандата. Поэтому, если общество выявит какое-либо нарушающее директивы поведение, они могут жаловаться. Но если они думают, что это их не касается, тогда условия останутся такими же, как прежде. Поэтому необходимо привлекать внимание к этой проблеме.
Люди также нуждаются в резистентности: не давать взяток. Согласно нашим традициям, существует поговорка “отдавать – ключ к успеху”. Поэтому, когда осуществляется давление, люди легко берут взятки. Государство несет ответственность за привлечение внимания к этому, как и негосударственные организации и даже индивиды.
Источник: The Irrawaddy.
