Министр иностранных дел Туниса Хемейс Джинауи (Khemaies Jhinaoui) впервые приехал в Индию с 1986 года. Журналисты издания The Wire успели поговорить с ним в преддверии встречи с индийским коллегой. Джинауи поделился соображениями о демократии, экономическом прогрессе, терроризме и о вызвавшем бурю общественного негодования в Тунисе законе об амнистии обвиненных в коррупции служащих администрации диктатора, чей режим пал несколько лет назад во время Арабской Весны (Arab Spring). Международный Антикоррупционный Портал публикует первую часть интервью министра иностранных дел Туниса.
За прошедшие шесть лет Тунис – единственная страна, оставшееся демократических среди всех участниц Арабской Весны.
Североамериканское арабское государство находится на перепутье: медленное восстановление экономики, высокий уровень безработицы, обеспечение эффективной работы демократических институтов и многие другие вызовы, на которые обязано отвечать пришедшее в результате революции правительство, склонили остальные страны, свергнувшие диктаторов, к возвращению на проторенную дорогу абсолютной власти. Тунис держится, однако ему предстоит пристегнуть ремни, поскольку из соседней Ливии пришла угроза терроризма, и даже сотни юных тунисцев пересекли границу, чтобы вступить в запрещенную в России организацию Ислáмское госудáрство (Islamic State).
Гражданское общество усиливает давление на власть предержащих, требуя успехов в битве с эндемичной коррупцией. Именно коррупция остается самым больным местом политики арабской страны, потому что Жасминовая Революция (Jasmine Revolution) брала свое начало, в том числе, в антикоррупционной борьбе населения. При правлении Зина аль-Абидина Бен Али (Zine El Abidine Ben Ali) большинство были напрочь лишены экономических возможностей, а о достойном отношении к социуму не могло быть и речи, зато правящая элита процветала.
В начале октября нынешний президент Туниса Беджи Каид Эс-Себси (Essebsi Beji Caid Essebsi) подписал спорное законодательство, обеспечившее служивших в предыдущей администрации и при диктатуре чиновников политической неприкосновенностью. Население вышло на улицы и организовало масштабные протестные акции, но ничего не изменилось. Возврат министров, присягавших когда-то Бен Али, вызвало обвинения со стороны гражданского общества в содействию безнаказанности пособников кровавого режима.
Министр иностранных дел Хемейс Джинауи рассказал журналистам The Wire, что поддержал так называемый закон о примирении и назвал его необходимым для освобождения страны от “политического паралича” и ускорения экономического восстановления. В ходе интервью он поделился своей точкой зрения на вызовы, брошенные Тунису: соблюдение условий кредитования Международным Валютным Фондом, борьба с терроризмом и недавний круглый стол на тему проблем Ливии.
Джинауи начал свою дипломатическую карьеру более 37 лет назад, пока в январе прошлого года не возглавил МИД. В начале 1980-х города он четыре года прожил в Дели и застал последствия убийства Индиры Приядаршини Ганди, начало правления премьер-министра Раджива Ратна Ганди (Rajiv Gandhi) и все ключевые события большой политики той эпохи. В минувшую субботу он впервые вернулся в Индию с 1986 года.
Лейтмотивом визита Джинауи стало укрепление совместной работы Туниса и Индии в вопросах экономического развития и безопасности. Он встретился с министром иностранных дел Индии Сушмой Сварадж (Sushma Swaraj), с которой они договорились об учетверении объемов торговли между двумя странами ($1 млрд через пять лет) и подписали шесть соглашений.
Журналисты The Wire успели поговорить с министром до его встречи со Свараж.
Почему Тунис так уникален? Почему он остался единственной демократией, несмотря на столь сложный и политически нестабильный период, наступивший после Жасминовой Революции?
Уникальность Туниса объясняется просто: у нас другая история и другое географическое положение. В нашей истории фундаментальную роль играло реформаторское движение, которое появилось в начале 19-го века. Мало кто знает, что Тунис отменил рабство в 1846 году, намного раньше, чем некоторые европейские страны или США. Мы приняли первую конституцию в 1861 году, что было абсолютно беспрецедентным для арабского и мусульманского мира, но мы опередили и многие западные государства. Поэтому существует огромное наследие реформаторских инициатив. Мы являемся частью одного из старейших торговых союзов, который был создан в сороковые годы прошлого века.
В 1956 году, как только мы получили независимость, новое правительство также начало внедрение масштабных реформ. Через несколько дней после провозглашения нового государства, наш первый лидер, президент Хабиб Бургиба (Habib Bourguiba) обнародовал закон, предусматривавший равноправие мужчин и женщин, запрещавший полигамию и разрешающий женщинам и мужчинам разводиться. Спустя несколько месяцев мы приняли закон об образовании, сделавший образование обязательным до достижения 16-летнего возраста как для мальчиков, так и для девочек.
Все эти реформы, хотя я рассказал лишь о некоторых, сделали наше общество свободным, либеральным и открытым.
Не забывайте и о нашей приближенности к Европе. Тунис всегда был подвержен западному влиянию. Если вы посмотрите историю нашей страны, то она похожа на каскад волн колонизации. Конечно, у нас был карфагеняне (Carthaginians), римляне, византийцы (Byzantines), испанцы, французы, арабы, мусульмане…все они создали некое место встречи, абсолютно уникальное по своей природе, породившее современных жителей Туниса. Я думаю, что именно поэтому нашей стране удалось пережить те волнения, которые начались после 2011 года, а другим странам не повезло.
Однако, это вовсе не значит, что мы на финишной прямой. Это лишь означает, что у нас были фундаментальные причины для успешного внедрения демократии.
У нас очень развитое гражданское общество. Большой процент среднего класса и образованных людей…молодежи. Однако, мы по-прежнему не можем окончательно справиться с главнейшим вызовом: как заставить демократию отвечать ожиданиям людей, особенно, молодых людей. Молодежь очень подвержена иностранному влиянию, особенно западному, они хотят видеть демократические системы в действии, получать от государства те услуги, в которых они нуждаются, воплощение в реальность ожиданий улучшения качества жизни.
За прошедшие шесть лет как много из того, что было обещано во время революции, удалось воплотить в реальности?S
Я думаю, что мы смогли сделать серьезные шаги на пути к стабильным и незыблемым институтам. Дважды, в 2011 году и в 2014 году, мы провели свободные и демократические выборы. Мы смогли соблюсти преемственность правительств, наш президент был избран демократическим путем, а наш парламент полон новой энергии, сейчас в нем есть представители более, чем 10 партий.
Наше правительство национального единства сформировано семью партиями. Существуют институты вроде Независимой Избирательной Комиссии (Independent Election Committee) и Верховного Судейского Совета ((Supreme) Judiciary Council). Понимаете, этих судей выбирает парламент, и женщины составляют большинство…18 из 32. Для мусульманского арабского мира, если у вас больше женщин (судей), это что-то уникальное. Мы на финальной стадии создания конституционного суда.
Одной из причин революции было экономическое неравенство: лишь немногие могли ни в чем себе не отказывать. В начале этого года правительство Туниса объявило “войну против коррупции“. Зачем была нужна война и была ли она эффективной?
Несмотря на то, что нам удалось добиться определенных успехов на политическом поприще, стране по-прежнему угрожают серьезные экономические проблемы. Одной из причин того, что экономика не может восстановиться и начать расти так, как ожидалось, является коррупция.
В 2011 году государство было очень ослаблено, поэтому многие частные лица воспользовались отсутствием контроля со стороны правительства и начали извлекать собственную выгоду.
Сейчас правительство пытается решить несколько задач: во-первых, вернуть эти неформальные сектора экономики в правовое поле, во-вторых, побороть коррупцию. Инициатива набрала обороты несколько месяцев назад и продолжает наращивать темп.
В начале этой недели тунисский президент подписал “Закон об Экономическом Примирении“ (дающий амнистию бюрократам, служившим при режиме Бен Али). В чем смысл подписания такого закона и почему это так важно для правительства?
Здесь дело не только и не столько в коррупции. После внедрения новой конституции 2014 года, мы создали Комиссию Правды и Достоинства (Truth and Dignity Commission).
Существует два различных взгляда на это. Одни говорят, что, чтобы достичь примирения, мы должны полностью передать власть этой Комиссии Правды и Достоинства, которая будет интервьюировать людей якобы участвовавших в поддержании старого режима. Логическая мысль заключалась в том, что они злоупотребляли своим положением при диктатуре, и они должны признаться в том, что сделали, принять ответственность и попросить о прощении.
Мы обнаружили, что внутри администрации и в сфере госуслуг существует множество высокопоставленных государственных чиновников, которых инструктировало предыдущее правительство. Их единственной ошибкой было выполнение приказов. Персонально они нисколько не выигрывали от принятых решений.
К сожалению, согласно тунисскому законодательству, они обязаны предстать перед судом и многие из них были приговорены к долгим тюремным срокам.
Поэтому нынешняя ситуация такова, что существует множество высокопоставленных чиновников, которые не хотят принимать никаких решений, поскольку опасаются, что однажды и их допросят и посадят.
Именно по этой причине президент разработал законопроект, благодаря которому все высокопоставленные чиновники, не извлекавшие личной выгоды, будь то материальная или политическая выгода, все те люди, которые просто подчинялись приказам, они должны быть прощены и освобождены. Только тогда мы сумеем возродить экономику.
Значит, это касается и тех, кто был осужден?
Нет, не тех, кто осужден. Это не имеет никакого отношение к судебной власти. Это относится к определенным людям. Существует список таких граждан, работающих в государственных услугах, которые ни в чем не виноваты, а просто следовали инструкциям, полученным от главы государства или других власть предержащих того времени.
Поэтому этот закон должен стать своеобразным подспорьем для администрации и мотивировать высокопоставленных чиновников, чтобы они быстро и легко принимали решения, призванные возродить экономику.
Однако, гражданские активисты Туниса категорически против этого закона, они устраивали акции протеста.
Им это не нравится. Они говорят, что эти люди должны пройти через орган Правды и Достоинства, что не может быть никаких исключений.
Это быстро политизировалось. Вы знаете, у нас сейчас 214 партий. Поэтому они используют подобные аргументы, чтобы оказывать давление и препятствовать работе коалиционного правительства.
Каким образом это законодательство поможет развитию экономики?
Оно будет способствовать развитию экономики, поскольку развяжет руки госчиновнику.
Вы хотите сказать, что раньше существовал политический паралич?
Да, именно так. Это призвано снять паралич, который подрывал процесс принятия решений в государственном секторе.
Конечно же, Тунису угрожает ливийская ячейка ИГИЛ (запрещена в России), но не менее серьезной угрозой для вас являются союзники Аль-Каиды (запрещена в России) на территории Алжира. Расскажите, пожалуйста о главных целях служб безопасности Туниса.
В 20015-2016 годах Тунис трижды становился жертвой масштабных террористических атак. Все три были спланированы за пределами Туниса. Они нанесли непоправимый урон важным и уязвимым секторам экономики страны – туризму и иностранным инвестициям.
Когда у вас создается впечатление, восприятие страны как небезопасной, никто не захочет приезжать в нее ни для того, чтобы хорошо провести время в отпуске, ни для того, чтобы инвестировать.
К счастью, за последние два года наши силы безопасности прошли необходимое обучение и получили необходимое оборудование, поэтому теперь они – высококвалифицированные и высокоэффективные борцы с терроризмом. Сейчас наши службы предотвращают террористические угрозы, а не просто реагируют на них. Таким образом, за последние два года мы добились реальных успехов в этом деле.
Помимо этих трех терактов, множество других были сорваны и предотвращены нашими силами. Однако, практически все они были спланированы в Ливии. К сожалению, Ливия находится в крайне хаотичном состоянии, когда существует три правительства, предъявляющие права на власть, и ни у кого нет эффективного контроля над ливийской территорией. А нашу границу с Ливией протяженностью в 540 км никто не контролирует. Сейчас мы устанавливаем электронную систему мониторинга, чтобы контролировать проникновение на нашу территорию.
Что же касается Алжира, то у нас идет очень тесное сотрудничество, поскольку наша граница с Алжиром намного длиннее. Они помогают нам контролировать наши границы и предотвращать любые атаки людей, использующих пролегающие между двумя странами горы с целью атаковать и дестабилизировать нашу политическую систему.
Сегодня мы пытаемся построить в Тунисе демократическую, открытую и толерантную систему 21го века. Эти люди (террористы) хотели бы вернуть нас в средние века, чтобы устроить некий халифат. Поэтому, как вы видите, существует разница примерно в 13 веков между тем, что мы сегодня пытаемся создать, и тем, чего эти люди пытаются добиться. Мы являемся их антиподом. Они делают все возможное, чтобы сорвать первый и самый главный опыт существования демократической системы в мусульманской стране. Впервые в истории на исламской земле появилась страна, которая пытается поддерживать демократические ценности и права человека.
Источник: The Wire.
