В мае общероссийская общественная организация «Деловая Россия» провела форум, приуроченный ко Дню российского предпринимательства. На одной из сессий эксперты и правоохранительные органы обсудили проблемы давления на бизнес и рейдерские захваты. По поручению экспертного совета «Деловой России» редакция Anticorr.media проводит свое журналистское расследование, в ходе которого мы поинтересовались у экспертов, что они думают о корпоративном конфликте между агрохолдингами «Русагро» и «Солнечные продукты», который так привлек внимание СМИ.
В ходе форума адвокат Евгений Бранецкий подробнее рассказал о деле Бурова, указав на наличие признаков рейдерских действий по отношению к бизнесу его доверителя.
– Если раньше использовались методы силового давления, уголовная составляющая, фальсификация документов, то сейчас используются более изящные инструменты для рейдерства. Увы, применяется процедура банкротства в совокупности с искусственно созданными основаниями, – рассказал Бранецкий.
Договоренности ничего не значат
Конфликт между агрохолдингами «Русагро» и «Солнечные продукты» зародился в 2018 году, когда их владельцы договорились об объединении активов по производству подсолнечно-майонезной продукции на взаимовыгодной основе. Так в октябре 2018 года бенефициар «СолПро» Владислав Буров подписал с основателем «Русагро» Вадимом Мошковичем договоренность о покупке акций и долга «СолПро».
Согласно условиям договоренности, Буров передавал контроль над ГК «СолПро» агрохолдингу «Русагро» и в последующем гасил финансовую задолженность компаний холдинга. При этом 15% акций компании «Quartlink Holding Limited» (QHL), которая владеет «СолПро», остаются у него, а 85% у «Русагро». Взамен стороны должны были подписать акционерное соглашение и в компании «QHL» создать совет директоров, куда вошел бы Буров.
Но когда Буров выполнил свои обязательства по передаче контроля над холдингом «СолПро», вторая сторона не стала исполнять обязательства, и долю в активах «Русагро» предприниматель так и не получил.
Кроме того, юристы «Русагро» начали банкротить компании, входящие в холдинг «СолПро». При этом «Русагро» выкупило весь долг «СолПро» в размере 34 млрд рублей перед «Россельхозбанком» по договору цессии и стало, тем самым, крупнейшим кредитором холдинга.
Таким образом сложилась ситуация, при которой руководство «Русагро», получив контроль над «СолПро», не стало исполнять свои обязательства перед Буровым, что привело к корпоративному конфликту, решить который можно только в суде.
После того, как компании «СолПро» были признаны банкротами, «Русагро» подало заявление о привлечении к субсидиарной ответственности Владислава Бурова по долгам более 10 дочерних предприятий холдинга.
В итоге в декабре 2021 года Арбитражный суд Саратовской области привлек Бурова к субсидиарной ответственности по делу о банкротстве «Аткарского маслоэкстракционного завода», который являлся активом «СолПро». Инициатор банкротства – «Русагро». В апреле 2022 года апелляция поддержала данное решение. А 7 июля дело рассмотрит кассация в Арбитражном суде Поволжского округа.
Что считают эксперты?
В деле аткарского завода независимый кредитор международный концерн «Сингента» пытался добиться субсидиарной ответственности и для Вадима Мошковича и экс-гендиректора «Русагро» Максима Басова, поскольку компания имела все возможности для выплаты долгов за «Аткарский МЭЗ».
Но суд решил, что они никакой ответственности по долгам МЭЗа не несут, а виноват во всем только прежний собственник Буров.
Возникает вопрос, если компанией владеют несколько собственников, правомерно ли привлечение лишь одного владельца к субсидиарной ответственности?
– Если компанией владеют несколько собственников, то по закону, конечно, возможно привлечение кого-либо одного из них. Но если кто-либо контролировал деятельность должника, то существует такое понятие как контролирующее должника лицо. Им может быть, собственник фирмы, владелец долей, акций, им может быть даже и постороннее лицо, которое ничем не владеет, но фактически управляет. Это доказывается разными способами. Возможна такая ситуация, что у бизнеса есть определенное количество собственников, кто-то один из них является контролирующим должника лицом, а в деле существуют доказательства этого факта, что он отдавал распоряжения, принимал решения, заключал сделки или делал что-то еще, что привело к банкротству. В этом случае справедливо будет, чтобы именно он был привлечен к субсидиарной ответственности, а не остальные, – поделился мнением председатель Московской коллегии адвокатов «Краснов и партнеры» Алексей Краснов.
Однако суд не только не нашел никакого корпоративного конфликта, но и не установил умысла у «Русагро» на недобросовестную деятельность. Более того, суд поставил бывшему бенефициару «СолПро» в вину даже саму модель его бизнеса – механизм займов, поручительств и распределения прибыли, сделав лишь одного собственника виноватым.
– Экспертиза нужна в том случае, когда суду предстоит ответить на вопросы, для которых нужны специальные познания. На мой взгляд, когда речь идет о финансово-экономической деятельности группы компаний и необходима серьезная аналитика, например, установить точку объективного банкротства или причинно-следственные связи, в этом случае, объективно будет считать, что для всестороннего рассмотрения дела, необходимо обратиться к экспертизе. При этом такой обязанности у суда, конечно, нет, – поделился мнением председатель Коллегии адвокатов «МОСТ» города Москвы Александр Карелин.
Непонятно, почему суд без тщательной финансово-экономической экспертизы поверхностно исследует деятельность миллиардного холдинга, в который входило более 20 компаний, где работало более 7 тысяч человек.
Эксперт уголовно-правового центра «Деловой России» также подчеркнул, что еще выводы делать рано, но дело имеет все признаки рейдерского захвата.
– Наглядным примером недружественный действий по получению контроля над бизнесом является как раз дело между агрохолдингами «Русагром» и «Солнечные продукты». Исходя из общего анализа, видно, что контроль над компанией произошел через применение к взысканию основной суммы задолженности, – сообщил Михаил Прихожан. – Здесь видны определенные факты того, что банкротство наступило не просто так, а оно было контролируемым, и есть четкий механизм получения контроля над бизнесом.
В решениях о субсидиарной ответственности Бурова даже утверждается, что «СолПро» находилось в предбанкротном состоянии уже в 2015 году.
– Как холдинг «СолПро» смог еще четыре года сам себя обслуживать, отдавать долги, зарабатывать, платить налоги и зарплаты, суд не выяснял, – сообщает юрист Валерия Шабельская. – В судах защита Бурова неоднократно ходатайствовала о проведении финансово-экономических экспертиз, поскольку адвокаты признавали, что они юристы, а не финансовые эксперты в области оценки бизнеса и финансового анализа, для чего нужны специальные познания.
Судьи отказывали в таких экспертизах. Видимо, они считают, что Буров отдал свой миллиардный бизнес «просто так», поскольку заключенное соглашение о покупке акций и долга «СолПро» они не признают за юридический документ. Напомним, что сделка между холдингами не предназначалась как продажа. Буров должен был получить 15% акций компании, образованной за счет слияния двух агрохолдингов.
– Определенно ясно, что кто-то дал команду 20 компаниям разом подать на банкротство и сразу на ликвидацию. У Бурова никакой надобности в этом не было, он был намерен наоборот оздоровить компанию. Здесь чётко пошел механизм банкротства. «Русагро», как основной кредитор, воспользовалось этим и быстро начало процедуру реализации имущества. Сейчас важно установить, с чьей воли директора 20 дочерних компаний «СолПро» подали заявления на ликвидацию. Как видно, намерения о слиянии двух холдингов переросли в намерения получить контроль одной компании над другой, – считает Михаил Прихожан.
Адвокаты подчеркивают, что не только они, но и независимые кредиторы дочерних предприятий «СолПро», говорят о том, что крах холдинга произошел в 2018 году после того, как «Русагро» получило над ним контроль с целью скупить подешевле заводы.
– После приобретения холдинга «Солпро» руководство «Русагро» сильно изменило структуру платежей: они стали выдавать от компаний холдинга на свои займы на сумму более 500 млн рублей, перестали платить остальным банкам, появилось много платежей в пользу компаний «Русагро» по различным сделкам, платили себе проценты по кредитам «Россельхозбанка». Плюс они задним числом поменяли схему работы заводов: вместо того, чтобы закупать сырье, перерабатывать и реализовывать продукт самому, получая доход за счет формирования цены при реализации, заводы получали от «Русагро» сырье, перерабатывали его и отдавали заказчику, получая за это фиксированную плату только за работы по переработке. Понятно, что стоимость работ определялась самим «Русагро». Заводы лишились возможности зарабатывать на марже. Кроме того, производственные комплексы были переданы в аренду компаниям «Русагро» по минимальной цене аренды. Например, имущуственный комплекс «Волжского терминала», рыночная стоимость которого составляла более 11 млрд рублей, был передан в аренду АО «Самараагропереработка» всего за 2 млн рублей в месяц, – рассказала Валерия Шабельская.
Руководитель экспертного центра Общероссийской общественной организации «Деловая Россия» Екатерина Авдеева отметила, что заказные дела и преднамеренные банкротства чаще всего бывают именно в регионах.
– Известно, как сложно добиться возбуждения уголовного дела по экономическим составам. Но когда видишь, как возбуждаются дела без должной доследственной проверки за несколько дней, или смотришь на решение суда по сложным делам о банкротствах миллиардных компаний, где не проводилось никаких экономических экспертиз, то возникают основания полагать, что в деле присутствует коррупциогенный фактор, – подчеркивает Авдеева
Отметим, что действующее российское законодательство не предусматривает правила рассмотрения дела о банкротстве группы компаний/холдингов.
– Не может быть банкротства группы компаний, всегда проводится банкротство одного юридического лица, в которое группа компаний не входит, – подчеркнул адвокат Алексей Краснов.
То есть, правил рассмотрения привлечения бенефициаров таких холдингов к субсидиарной ответственности нет. Чтобы группа компаний была обанкрочена, достаточно ее головной компании начать эту процедуру. Следом начнутся оспаривания сделок по кредитам дочерних компаний, что приведет к их банкротству. Но формально это будут разные судебные процессы, которые будут проходить в разных судах.
– Очевидно, что банкротное законодательство необходимо совершенствовать, поскольку нет законодательного регулирования банкротств ГК. К примеру, существует сводное исполнительное производство, когда в отношении должника много исполнительных листов, а все они оказываются у одного пристава. Это удобно и взыскателю, и должнику, и приставу. Что-то похожее необходимо и в законе о банкротстве, что значительно облегчит рассмотрение дел, связанных с ГК. Проблема особенно актуальна в случаях, когда недобросовестные кредиторы пользуются нынешней ситуацией с многочисленными судебными процессами в разных судах. В этом положении судьи и стороны оказываются в информационной ограниченности по делам других компаний, входящих в ГК, – считает Александр Карелин.
Судья Верховного суда РФ Иван Разумов неоднократно отмечал важность разработки и принятия норм для банкротств холдингов.
— Институт банкротства группы лиц во многом упростит жизнь за счет ведения одного реестра, объединения активов и т.п. Но как учесть при этом интересы всех кредиторов, неясно, — говорил Иван Разумов в интервью журналу «Закон». — Технически этот институт сложный и, думаю, требует разработки единого закона, в котором будет прописано, в каких случаях группа лиц банкротится как одно лицо, а в каких – нет.
Екатерина Авдеева также согласна с необходимостью совершенствования банкротного права, отметив, что «Деловая Россия» возьмет эту проблему на контроль.
– Экспертный совет «Деловой России» обязательно рассмотрит и, возможно, подготовит инициативу проекта внесения изменений и дополнений в действующее законодательство о банкротстве. Возможно, судьи Верховного суда РФ и представители органов государственной власти также захотят присоединиться к нашей инициативе для скорейшего прорабатывания этого вопроса, – заявила Авдеева.
Редакция Anticorr.media будет следить за развитием событий и ждет решение кассационной инстанции, где судья Арбитражного суда Поволжского округа Альбина Фатхутдинова рассмотрит жалобу Владислава Бурова на субсидиарную ответственность.
